– Родилась я в деревне Кончицы Жабчицкого района Пинской области 21 февраля 1942 года, – начинает рассказ Лидия Ивановна (в девичестве Козел). – Сами понимаете, я ничего не могу помнить об этом страшном времени. Все, что происходило с нами, знаю со слов моей покойной матери. Незадолго до ее смерти сказала: «Мама, пока ты жива, вспомни все, а я запишу, чтобы не стерлось из памяти». Моя собеседница уходит в одну из комнат и вскоре возвращается с тетрадным листком, на котором действительно отражены основные даты и места драматических событий.

   – В Германию нас угнали в мае сорок третьего года, – ведет диалог женщина. – Всех погрузили в товарный вагон. Ехали без остановок. В полу вагона, в углу, было проделано отверстие… (рассказчица замялась, подыскивая слова, чтобы покорректнее выразиться), которое служило туалетом. Из нашей семьи в этом злосчастном товарняке страдали бабушка, папина сестра тетя Вера, мама Антонина Калениковна, и я маленькая. Можно только догадываться, что пережили в таких условиях узники, уезжающие в неизвестность, холодные и голодные, что пережила молодая мама, беззащитная, уязвимая более других, с годовалой малышкой на руках.

   Пленников привезли в немецкий лагерь, откуда их в качестве бесплатной тягловой силы стали забирать владельцы крестьянских хозяйств. Бауэры внимательно приценивались к остарбайтерам, прикидывали, как бы повыгоднее провернуть дело.

   К семье Козел присмотрелся хозяин Пробштайфорвэрк-имения, расположенного недалеко от города Дойч-Кроне.

   – Нам, можно сказать, повезло, – делится не однажды передуманным бывшая узница. – Немец был человек неплохой. Не смутил его и тот факт, что ребенок маленький имелся, за которым уход нужен. Я оставалась на попечении бабушки, пока тетя с мамой работали на сельскохозяйственных угодьях.

   Матка моя вспоминала не раз, что голодом в рабстве нас не морили: хлеба и молока вдоволь было, разве что по весне хозяева ели молодой картофель, а подневольные питались еще старым.

   На чужбине узникам снился родимый дом, запах соснового леса в отчем краю, родные, о которых тосковало сердце. Каждый лелеял в душе заветную мечту – вернуться на Родину. Когда в январе сорок пятого пришло долгожданное освобождение, бывшие заключенные направились в польский город Торунь, где пробыли до окончания войны. И уже оттуда – домой.

   – Шли к Торуню мучительно. В этих местах только что прошел фронт, – повествует Лидия Ивановна. – Повсюду валялись окровавленные вещмешки, винтовки, изувеченные тела убитых. Многие из трупов были раздавлены танками. Жуткое зрелище. Мама всякий раз не могла без слез это вспоминать. Она не хотела вспоминать. Не хотела… Узница обреченно проводит ладонью по щеке, глубоко вздыхает, пытаясь освободиться от тягостного наваждения.

   – Невозможно избавиться от бремени памяти, – признается. – Соберутся, бывало, деревенские молодицы на вечерки, да и поплачут вместе: кто о невыносимых муках, кто об убиенном варварской рукой войны сыне, кто о муже. Отец Лидии Ивановны также среди тех, навечно оставшихся на полях сражений.

   Не успела с радостной надеждой Антонина Калениковна возвратиться в родимый уголок, как пришла похоронка на мужа Ивана Петровича Козела. Неуютно было вдове в доме, куда никогда не возвратится любимый: решила возвратиться к родителям в Потаповичи. Но селение превратилось в мертвое пепелище. Семья осталась без крова. Довелось выживать в землянке, пока на пару с бедой возводили новое жилище.

   – Хлебнули горя, – вздыхает Лидия Ивановна. – Но жизнь продолжается. Была в ней и радость, и любовь. Мы вот с Павлом Тимофеевичем четырех деток вырастили: троих сыновей и дочь, – женщина с улыбкой смотрит на мужа. – Ухаживал он за мной терпеливо. Да и я его из армии ждала целых три года. Он был завидный жених, передовик колхоза. И я под стать ему: работа горела в руках.

  Соломка, И. Память с долгим отзвуком войны / И. Соломка // Янаўскі край. - 2020. – 10 апреля (№ 15). – C. 7.

http://www.janow.by/gazeta-yana-ski-kraj/nashi-rubriki/k-75-letiyu-pobedy/pamyat-s-dolgim-otzvukom-vojny#