Саломка, І. Вёсачка пад крыламі буслоў [вёска Беразляны ў гады ВА вайны]/ Ірына Саломка  // Чырвоная звязда.-  2014.-  8 мая.- С.6.

Печальная свадьба в деревне Застружье   

24.04.2015 05:07

Ученики восьмого класса Достоевской средней школы убрали опавшие прошлогодние листья, подгребли огражденную территорию памятного для Застружья места гибели 97-ми жителей деревни.

Зазеленеет травка, расцветут высаженные цветы. Но только не будут они радовать молодоженов, чьи лица запечатлены на черном мраморе памятника.

 Свадьба погибших жениха Григория и невесты Ксении, состоявшаяся 3 ноября 1942 года, стала роковой и для всех жителей села. О трагедии Застружья не единожды писали в прессе. Упоминается это печальное событие и в книге «Память. Ивановский район».

В краеведческом музее Достоевской средней школы, где учатся дети из Застружья, периоду военного времени отведено много места. За четыре года войны только в Достоево фашистскими оккупантами было сожжено 30 жилых домов и 71 сельхозстроение. А в Застружье – 15 домов и 30 сараев. Оно наиболее пострадало от фашистских оккупантов. Если до войны здесь проживали 455 жителей, то после освобождения – 103. Все эти сведения – воспоминания людей, которых уже нет в живых. Собрали их Иван Мартынович Крепчук и Николай Александрович Кухарчук, бывшие педагоги Достоевской школы.

- По-разному рассказывают люди о том трагическом дне, - говорит Елена Николаевна Мацукевич, ныне пенсионерка, историк по профессии. – На школьные мероприятия мы в основном приглашали Николая Александровича Бондарука, чей дом стоит и сейчас недалеко от места трагедии. Любопытный двенадцатилетний мальчишка видел все происходящее со двора своего дома и запомнил на всю жизнь. В школьном музее хранятся его воспоминания.

Мне хотелось бы все же найти еще живых свидетелей тех печальных событий, чтобы услышать из первых уст историю, которая потрясла деревню.

Устинья Юстиновна Бурак, местная долгожительница, потеряла в той трагедии родного брата Степана.
- До Великой Отечественной войны он работал секретарем сельсовета. А его жена Христина – свинаркой только что организованного колхоза, - рассказывает пожилая женщина. – Христя, как передовичка, даже была делегирована на выставку ВДНХ в Москву. Вместе с родителями фашисты расстреляли их дочерей – пятнадцатилетнюю Любу и шестилетнюю Марию.

Что интересно, эти люди не гуляли на свадьбе. Они попали в черный список уже на второй день.
Свою свадьбу Ксения и Григорий ждали давно. И только когда у них родилась малышка, зажиточные родители Ксении наконец-то разрешили им повенчаться. Отец невесты Максим Иванович Парипа, не глядя на смутные времена, устроил молодым праздник. Столы не ломились от еды, но люди впервые за полтора года войны веселились, желали здравия молодым. Три немецких солдата из гарнизона, что разместился в деревне Достоево, не преминули зайти на торжество. Их гостеприимно пригласили за стол. Хорошо подвыпив, двое из них пошли в дом соседа Степана Васильковича, где были устроены танцы, и присоединились к веселью. Оставив свои винтовки,  стали пританцовывать в кругу молодежи.

Вдруг вдребезги разлетелось стекло окна. И только когда солдаты свалились на пол, все поняли, что это были выстрелы. Оказалось, через Застружье на Дружиловичи и Ополь продвигались партизаны. Узнав от тех, кто возвращался домой со свадьбы, что там гуляют и немцы, решили их убить. Один немец был сражен наповал, а другой – тяжело ранен.

Деревня затихла в ожидании расправы: все знали, что за одного солдата немцы грозятся расстреливать 100 мирных граждан. Погасли окна домов, словно и не было никакого веселья. К трем часам ночи Застружье оцепили фашисты.

Жители села не спали. К рассвету гостей свадьбы и активистов, а также тех, кто хоть чем-то не угодил полицаям, стали сгонять на перекресток дорог, где и поныне стоит крест.

Крики, мольба, рыдания... Немецкий офицер на ломанном русском языке объявил, что кары заслуживают все жители села, но они даруют им жизнь. Расстреляют активистов и тех, кто был свидетелем гибели солдат.

Людей заставили раздеться до нижнего белья. Все упали на колени и стали молиться. Вызывали по списку всю семью и отводили за несколько метров в сторону к небольшому рву, где сейчас установлен обелиск. Уложив лицом к земле, стреляли в голову. Первыми трагическая участь настигла жениха, невесту и их трехмесячную доченьку. Отец Ксении порывался бежать, но безжалостная пуля и его настигла.

Шестнадцатилетняя красавица Агафья Бондарук молила о милости, ведь она была ни в чем не повинна… Сердце одного из немецких солдат не выдержало. Он схватил ее на руки и вынес на дорогу. Но другой тут же выстрелил в девушку. Она упала. Поднялась на ноги и опять упала. Тяжелораненная, мучилась в конвульсиях. И тогда тот, который хотел ее спасти, попросил выстрелить в нее еще раз, чтобы не мучилась. 

А вот мать жениха Ульяна Федоровна с двумя малолетними детьми Марией и Доминикой сумели все же скрыться. Когда вызывали Ксению, Григорий был еще в толпе людей. Ксения вышла с младенцем на руках, а потом повернулась и позвала Григория. Мать шепнула ему: «Прости». И тихо, но уверенно, ведя за собою своих малолетних дочурок, направилась к своему дому.

Почему не стреляли? Может быть, ужас расстрела молодоженов и их малышки отвлекли фашистов от женщины, а может, чье-то сердце в солдатской шинели точно так же вздрогнуло, и не поднялась рука нажать на курок?..

О том, как ей посчастливилось остаться в живых в этом аду, Мария Карповна поведала своему сыну Ивану Ясютчику. Если бы им не удалось уйти, то не было бы уже и продолжения их рода.

К вечеру из списка в живых никого не осталось. Но трагедия на этом не закончилась. На второй день девушка Нюра, в семье которой погиб отец и брат, стала активно помогать немцам. Она водила их по деревне и указывала на дома, где, по ее мнению, проживают активисты. По указке Нюры были расстреляны еще пятнадцать человек. Это семьи Ульяна Якуша, Никиты Сахарчука, Степана Татарчука, Михаилы Парипы и Ивана Полешука. Последний из них до войны работал бухгалтером. Во время обыска в печке его дома был найден радиоприемник. И немцы вместе с полицаями не просто расстреляли Ивана, а заставили принять адские мучения.

Положив связанным на землю, обложили его соломой и подожгли. Когда тот потерял сознание, Нюра вместе с другими карателями поливала его холодной водой, чтобы привести в чувство. А затем на его спину положили гребни для расчесывания льна. Для того, чтобы они вгрузли в тело, истязатели становились на них ногами, а затем тянули, живьем раздирая человека...

Когда Нюра вместе с немцами поехала в Иваново и там стала указывать пальцем на незнакомых ей людей, утверждая, что это также активисты и их нужно расстрелять, все поняли, что девушка тронулась умом еще в первый день трагедии, когда расстреливали ее родных и односельчан, гостей свадьбы. Ее также не оставили в живых.

Горе поселилось в деревне надолго. Каждый, кто остался живой, потерял хоть одного из родных.

Мы смотрим новости с Украины, вживую видим на экране телевизора, как расстреливают людей, ужасаемся этой трагедии, не понимая, как это возможно в нынешнем цивилизованном мире, и еще больше осознаем, как же мы все счастливы, что над нами мирное небо.

Текст и фото Аллы КОТКОВЕЦ.
НА СНИМКах: ученики восьмого класса Достоевской СШ у памятника погибшим мирным жителям деревни Застружье; Устинья Юстиновна Бурак держит портреты семьи погибшего брата.

Котковец, А. Печальная свадьба в деревне Застружье [Бурак Устинья Юстиновна] / Алла Котковец // Чырвоная звязда.-  2015.-  24 красавіка.

Застружье. 96 горьких напоминаний

«В любом из нас сидит война, не знаю, чья в этом вина, но нам нельзя на ней, ребята, погибать...» Под словами известной песни, думаю, готов подписаться каждый из нас, живущий на просторах бывшего СССР. Вряд ли найдется семья, которую не затронули бы роковые 40–е... Свои Брестская крепость, Хатынь, Малахов курган или Сапун–гора есть, наверное, в каждом, даже самом маленьком селе некогда единой страны. И особенно в той ее части, которая находилась под гитлеровской оккупацией. Деревня Застружье Ивановского района тоже имеет свой мемориал. На гранитных плитах памятника выгравировано 96 фамилий. Тех, кто навсегда остался в первых числах ноября 1942–го, не дожив до освобождения.

Мемориал навсегда сохранил память о дне, который унес почти сотню жизней... До сорок первого года в Застружье проживали около тысячи человек, в основном многодетные семьи. Иные растили по пять–девять детей. Но их размеренную, наполненную обычными житейскими хлопотами жизнь враз перечеркнула война. Живых свидетелей той трагедии с каждым годом все меньше. Я встретился с одной из последних — Марией Сорокиной, которой тогда было три года. Она поделилась со мной тем, что рассказывали ей близкие после войны:

— В немецкой комендатуре из жителей деревни назначали дежурных. В тот день дежурным был брат мамы. Он пришел и сказал, что готовится что–то нехорошее, потому что наехало много карателей. Бабушка смекнула: надо бежать. Я, старший брат и мама ушли с бабушкой к родственникам в Достоево. А дедушка не захотел уходить. Мол, неизвестно, как добираться, ведь деревню уже окружали немцы...

Подробно о тех событиях можно узнать в народном литературно–краеведческом музее школы соседней с Застружьем деревни Достоево. Директор школы Светлана Ляховец рассказывает:

— Тотальному расстрелу застружевцев предшествовала свадьба. 2 ноября войт Максим Парыпа отдавал дочку Ксению замуж. Жених из бедной семьи, поэтому родители невесты были против брака. Согласились лишь, когда Ксения родила девочку. Свадьба была небогатая, но многолюдная. Едва выпили за молодых, как в хату вошли трое немцев. Это были солдаты из гарнизона, который разместился у нас в Достоево — в имении пана Орды. Один солдат остался за столом, а двое пошли в соседнюю хату, где были танцы.

Под вечер в деревне появились партизаны, которые шли с боевым заданием через Застружье. На улице они встретили компанию, возвращавшуюся с танцев. Мария Сорокина продолжает:

— Мне рассказывали, что партизан кто–то упрекнул: мол, вы вот тут сидите, а в хате немцы на нашей свадьбе гуляют...

Дальше — как в кино. Партизаны пошли к дому, где были танцы, и заглянули в окно. Праздник был в разгаре, немцы полностью расслабились: сняли оружие и танцевали. Грянули выстрелы. В немецких солдат стреляли прямо через окно. Одного убили наповал, второго ранили. Немедленно по тревоге в Застружье приехали около 60 карателей из соседних гарнизонов.

К трем часам ночи деревню окружили. Утра с тревогой ждали все жители. Ведь за одного убитого немца по оккупационным законам должно было быть расстреляно 100 мирных жителей. Те, кто предчувствовал беду, как бабушка Марии Сорокиной, успели бежать, однако большинство сельчан осталось на местах. Так поступил и дедушка Марии Александровны, Алексей Якуш, оставивший с собой слепую сестру Марии — Ольгу... Их фамилии также в списках жертв выгравированы на мемориале в Застружье.

Под расстрел попали те, кто был на свадьбе, и неугодные оккупационным властям. Мария Сорокина вспоминает:

— Немецкие машины все шли и шли... Одних людей собирали у здания местной администрации, других вели, как говорили у нас по–польски: до кжыжа. Это крест на перекрестке дорог Достоево — Застружье — Боровая. Люди уже, наверное, догадывались, что их ждет... Говорят, немцы и полицаи изначально хотели стереть с лица земли всю деревню, но почему–то передумали. Возможно, из–за того, что, по слухам, немцы, на которых напали партизаны, были в самоволке: мол, сами нарвались... То, как происходила казнь, видели мои старшие подружки — прямо через окно своего дома.

Людей раздели до нижнего белья, поставили на колени, велели молиться. Потом стали вызывать по списку целыми семьями. Выводили ко рву, клали лицом вниз и расстреливали. Первыми жертвами стали молодожены и их младенец. Потом стали расстреливать всех. Крики, плач, мольбы о пощаде...

Светлана Ляховец восстанавливает хронологию того дня:

— Лежала во рву и просила о милости 16–летняя Агафья Бондарук. Один из немцев взял ее на руки и понес к своим, чтобы попросить за нее, но другой солдат выстрелил в девочку. Выстрел был не совсем удачным. Девочка еще долго то поднималась, то падала снова... Тогда немец, который хотел отпустить ее, попросил другого, чтобы тот прекратил мучения и добил несчастную.

И на этом трагедия не закончилась. Непонятно почему потерявшая отца и брата девушка Нюра сообщила немцам, что не все виновные наказаны. На другой день гитлеровцы расправились еще с пятнадцатью жителями. Среди них был и Иван Полешук, бывший бухгалтер колхоза, у которого во время обыска нашли радиоприемник. Его вывели в собственный двор, положили на землю, обложили соломой и подожгли. Когда тело обгорело, на спину ему положили гребни для чески льна. Фашисты вонзали их в спину и тянули. А когда Иван терял сознание, его поливали холодной водой и повторяли все сначала, при этом били еще сильнее.

А Нюру, похоже, потерявшую рассудок, немцы повезли в Иваново. Там она вышла из машины и стала показывать на совсем незнакомых людей: мол, они тоже были на свадьбе. Гитлеровцы расстреляли и ее... Всего же за эти дни в деревне были убиты 96 человек.

После той трагедии в Застружье опустели целые дома. А вещи расстрелянных оккупанты экспроприировали. Мария Сорокина продолжает:

— Мы почти всю войну жили в деревне Кротово у сестры моей бабушки. Все наше имущество в Застружье разграбили.

Мария Александровна держит в руках фотографию деда Алексея Яковлевича и не может сдержать слез. Ей, пережившей те страшные годы, больно осознавать, что сегодня на планете есть люди, способные оправдать фашизм. И когда речь заходит о той войне, у нее нет полутонов: гитлеровцы — палачи, а Красная Армия — освободительница. По традиции в день освобождения Беларуси у памятника в Застружье собираются местные жители и возлагают цветы. Председатель Молодовского сельсовета, в который входит Застружье, Людмила Романович говорит, что это уже традиционный ритуал:

— У нас на территории сельсовета 16 памятников. 3 июля, как правило, торжества начинаются у памятника восьми погибшим воинам–освободителям в Молодово, а дальше делегация, в которую входят представители руководства сельсовета, хозяйств, местные жители, отправляется по другим памятным местам. Если у ветеранов есть силы, приглашаем их на митинги. К тем, кто не может прийти, обязательно едем домой. Их всего–то у нас на несколько деревень пять человек осталось...

В самом Застружье фронтовиков уже нет. Но в памятные даты здесь всегда многолюдно. Особенно 3 ноября — в день памяти о жертвах трагедии. Сегодня здесь проживают около двухсот человек. И все они — работники местного хозяйства и педагоги, социальные служащие и почтальоны — помнят и передают эту историю из поколения в поколение. Потому что трагедия военного лихолетья не должна забываться. Она, как и победа, — одна на всех.

Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript.

Фото автора.

Советская Белоруссия №128 (24511). Четверг, 10 июля 2014 года.

Автор публикации: Александр МИТЮКОВ

Дата публикации: 00:48:48 10.07.2014

Митюков, А. 96 горьких напоминаний: [трагедия в д. Застружье]  / Александр Митюков.- Режим доступа: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..- 12.07.2014.

Деревня Мошки - сестра Хатыни

Котковец, І. Деревня Мошки – сестра Хатыни [Благоустраиваем памятные места] / Алла Котковец  // Чырвоная звязда.-  2014.-  18 красавіка.- С.5.